— Ну? — спросил я, ожидая, что она начнёт объяснять, что нужно взять.
Но она не двинулась. Молчала. Смотрела на меня. Потом шагнула ближе. Её рука легла мне на грудь. Ладонь была тёплая, несмотря на прохладу подвала. Она медленно провела по футболке, как бы проверяя, что я здесь, настоящий. И тогда я понял: это не шутка. Это не случайность. Это происходит.
— Я давно ждала этого момента, — прошептала она, и её голос звучал глубоко, чуть хрипло, словно она сама не ожидала, что произнесёт это вслух.
Я ответил движением — обнял её, осторожно притянул к себе. Наши тела соприкоснулись, и я почувствовал, как сильно она дрожит. Не от холода. От желания. Моя ладонь скользнула по её спине, потом вверх, к затылку, и я поцеловал её. Медленно, бережно, как будто боялся разбить. Её губы были мягкими, тёплыми, и она не сопротивлялась. Напротив — открылась мне, впустила внутрь себя.
Она тихо вздохнула, когда я начал целовать её шею, опускаясь ниже. Руки сами нашли дорогу к её груди — большая, упругая, тёплая под ладонями. Я прикасался к ней так, как мечтал много лет. Медленно, бережно, с уважением. Она запрокинула голову, прижавшись к стене, и тихо выдохнула:
— Не бойся... трогай...
И я больше не боялся. Пальцы расстегнули верхнюю пуговицу её блузки. Затем вторую. Ткань разошлась, открыв мне её — красивее, чем я мог представить. Кожа, согретая дыханием, соски, набухшие от возбуждения, формы, которые так идеально ложились в ладони. Я прикоснулся — и она выгнулась мне навстречу.
— Бог ты мой... — прошептала она, закрывая глаза.
Я стоял перед ней, одной рукой придерживая за талию, другой — лаская грудь, чувствуя, как её соски набухают под моими пальцами. Она дышала часто, прерывисто, но не спешила, позволяя мне наслаждаться каждым мгновением. Её глаза были закрыты, голова слегка откинута назад, а губы полуоткрыты, будто она хотела что-то сказать, но не могла найти слов.
— Ты... давно об этом думал? — прошептала она, почти не двигая губами.
Я кивнул, хотя ответа она не увидела. Я не мог говорить. Мои руки, мой рот, моё дыхание — всё кричало за меня. Она взяла мою ладонь и медленно провела ею по своему животу, ниже... Пальцы задержались там, будто спрашивая разрешение. Но это была не просьба — это был вызов. И я его принял. Юбка расстегнулась легко, без лишних движений. Она помогла мне стянуть её вниз, оставшись в колготках, которые уже начали скользить по её бёдрам. Я опустился на колени перед ней, не сводя глаз с её лица. Марина следила за мной, прикусив губу, держась за стену, чтобы не потерять равновесие.
Мои руки легли на её бёдра, потом поднялись выше — к тёплому треугольнику между ног. Я остановился, чувствуя, как она втягивает воздух. Затаил дыхание сам.
— Не торопись, — шепнула она. — Хочу, чтобы ты чувствовал... как сильно я хочу тебя.
И тогда я понял — это не просто случайность. Это ни импульс, ни ошибка. Это было где-то глубоко внутри нас обоих, с самого начала. Мы просто ждали момента, когда сможем быть честными. Я начал целовать её живот, затем — чуть ниже, через ткань. Она выгнулась, тихо простонав, но при этом не выпускала меня из объятий своего взгляда. Страсть в её глазах была не только физической — там было желание быть услышанной, понятой, нужной.
— Ты так долго смотрел на меня... — прошептала она. — А теперь можешь трогать. Всё. Без страха.
И я больше не боялся. Руки раздвинули тонкую полоску ткани, открывая её для себя. Я впервые коснулся её там — горячей, влажной, живой. Она выдохнула, судорожно и глубоко, и я начал ласкать её — медленно, осторожно, как будто хотел запомнить каждый звук, каждый дрожащий вздох.
Марина закрыла глаза, но её рука легла на мою голову, мягко направляя. Я почувствовал вкус её возбуждения — солёный, женственный, невероятно соблазнительный. И тогда я понял: я нашёл то, чего искал всю жизнь. Не измену. Не приключение. Нечто большее. Но об этом можно будет подумать позже. Сейчас — только она. Только мы. Только этот момент.
Она задохнулась, когда я начал ласкать её клитор — мягко, но уверенно, как будто знал её тело всю жизнь. Марина ухватилась за мои плечи, ногти чуть впились в кожу, и она тихо выдохнула:
— О-о-о... Господи...
Я продолжал, не давая ей времени собраться. Её дыхание стало быстрым, прерывистым. Тело подавалось мне навстречу, мышцы напрягались, бёдра двигались в такт моему языку. Она уже не стояла — почти висела на мне, прижатая к холодной стене подвала, где только что был запах старого дерева и солений, а теперь — только она. Только её желание.
— Не останавливайся... ещё... чуть-чуть... — прошептала она, голос дрожал от близости оргазма.
И тогда я почувствовал, как она сжимается. Сначала слабо, потом сильнее, судорожно. Она закусила губу, чтобы не закричать, но всё равно из её горла вырвался глухой стон — такой пронзительный, что я почувствовал его внутри себя. Марина кончала долго. Дрожь шла по всему её телу, особенно в бёдрах, которые судорожно прижимались к моему лицу. Я не отводил взгляд — смотрел на неё, на её раскрасневшееся лицо, полуоткрытые глаза, полные страсти и удивления.
Она опустила руки, провела ладонью по моей щеке, немного дрожащей.
— Вставай, — прошептала, — я хочу видеть тебя.
Я поднялся, и она потянулась ко мне, целуя в губы — долгим, жадным поцелуем, будто хотела попробовать себя на моих губах. Затем её рука скользнула к моему ремню, к молнии. Она знала, чего хочет. Через секунду я был обнажён по пояс, мой член твёрдый, пульсирующий, торчал прямо перед ней. Марина взяла его в руку — большую, но мягкую, и медленно провела по всей длине.
— Ты вырос, — улыбнулась она, почти шепча.
— А ты всё такая же... — я не закончил. Не мог подобрать слов.
— Большая? — усмехнулась она, легко сжав меня.
Я кивнул. Да. Большая. И не только грудью. Марина медленно опустилась на колени, но я остановил её.
— Нет. Я хочу войти в тебя. Хочу чувствовать тебя... полностью.
Она замерла, потом кивнула. Поднялась, помогла мне снять остальную одежду, пока не осталось ничего между нами. Мы стояли друг перед другом — двое людей, перешедших черту, и больше не способных вернуться назад. Она повернулась к стене, оперлась ладонями о деревянные доски. Я встал за ней, одной рукой придерживая за бедро, другой направляя себя в неё.
Первый толчок был осторожным. Она вздохнула — глубоко, протяжно, как будто принимая меня внутрь себя не только телом, но и душой.
— Да... — прошептала она, — входи... весь.
Я вошёл. Медленно, но уверенно. Она была горячей, плотной, влажной — и невероятно уютной. Как будто создана именно для меня. Я чувствовал каждую мышцу, каждый миллиметр её тела, которое обхватило меня, словно говорило: «ты дома». Марина закрыла глаза, дыхание стало глубже.
— Так хорошо... — вымолвила она, почти молясь.
Я начал двигаться. Медленно, чувственно. Каждый толчок — как удар сердца. Руки легли на её бёдра, затем поднялись выше — к груди, которую я снова начал ласкать, поглаживать, сжимать. Она отвечала на каждый мой жест — выгибаясь, ускоряясь, тихо стонать.
— Ты... такой большой... — прошептала она, — как будто заново открыл меня...
Я не ответил. Не мог. Только целовал её шею, щеку, волосы, двигаясь всё быстрее, чувствуя, как близко уже к своему пределу. Марина начала кончать второй раз — сильнее, громче, чем в первый. Её мышцы сжали меня так, что я чуть не потерял контроль.
— Не останавливайся... — прошептала она, — не сейчас...
Я не остановился. Вошёл в неё глубже, ещё и ещё, пока не достиг своей кульминации. Горячий выброс внутри неё — как признание, как обещание, как точка на границе между грехом и любовью. Мы остались стоять так — соединённые, дышащие, мокрые от пота и дождя, который всё ещё лил над нами.
Ничего не было сказано. Но всё уже произошло.
