Катя была той самой девушкой, чья внешность сразу притягивала взгляды. Восемнадцать лет, короткие светлые волосы, слегка взъерошенные, будто взъерошенные ветром, курносый носик, придававший лицу задорное выражение, и зеленые глаза. Ее фигура не была спортивной, но в ней чувствовалась естественная женственность: манящие округлости, пышные бедра, грудь среднего размера — все это создавало образ одновременно нежный и обаятельный.
Она жила в небольшом частном доме на окраине города. Жила она там с отцом. Мать исчезла из их жизни давно, оставив после себя пустоту, которую Катя научилась не замечать. Во всяком случае, старалась. Отец — человек занятой, погруженный в дела своего небольшого, но стабильного бизнеса — был ей и опорой, и другом.
Со временем все устаканилось, и жизнь даже приобрела какую-то размеренность. Пятый курс журфака, планы, мечты о карьере, о статьях, которые когда-нибудь будут печатать в крупных изданиях...
Но все изменилось в один момент.
Катя сидела в своей комнате, уютно устроившись на кровати с книгой в руках. За окном шумел ветер, а в доме царила привычная тишина. Она уже собиралась отложить книгу и написать ответ на сообщение своей подружки, как вдруг услышала голос отца, который раздался из прихожей:
— Каааать! Катюнь, ты дома?
Голос звучал как обычно, но в нем чувствовалась какая-то непривычная нотка — то ли взволнованность, то ли смущение. Катя, слегка нахмурившись, положила книжку на кровать, встала и вышла из комнаты. Спустившись на первый этаж, она замерла.
Отец стоял у двери, и он был не один. Рядом с ним была женщина. Отец обнимал ее за талию, и эта картина вызвала у Кати мгновенную волну противоречивых эмоций. Женщина была рыжеволосой, с яркой внешностью, одетая в элегантное платье, которое подчеркивало ее стройную фигуру. Она улыбалась, но что-то было в ее глазах странное.
Катя почувствовала, как внутри нее что-то сжалось. Она невольно сделала недовольное лицо, скрестив руки на груди. Эта женщина была красива, и в другое время она бы даже позволила себе полюбоваться этой красотой. Но не сейчас. Сейчас эта женщина несла угрозу, то, что теперь многое поменяется, было понятно предельно ясно.
— Катюша, познакомься, это... — начал отец.
Ее сердце заколотилось. Она чувствовала, как в горле комок подступает, а в глазах начинает щипать. Эта женщина... Она теперь будет частью их жизни? Частью их дома? Катя не была готова к этому. Она привыкла к тому, что они с отцом — это команда, двое против всего мира. А теперь все менялось.
— Пап, — прервала она его, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Ты серьезно?
Отец вздохнул, понимая, что дочь не обрадуется. Но все же была надежда, что она достаточно взрослая, чтоб понять его и принять.
— Катя, я хотел тебе сказать... Это Марта. Мы... мы будем жить вместе.
Катя почувствовала, как пол уходит из-под ног. Она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. Вместо этого она лишь кивнула, стараясь скрыть свои эмоции. Но внутри нее бушевала буря — смесь обиды, ревности и страха перед переменами.
Марта, казалось, почувствовала напряжение и попыталась сгладить ситуацию:
— Катья, я очень рада познакомиться. Твой отец много рассказывал о тебе.
Она говорила немного шепелявя, что выдавало в ней иностранку, скорее всего польку.
Катя просто стояла и смотрела на нее, не в силах заставить себя улыбнуться в ответ. Мысль, что эта точно начнет здесь строить свои порядки, уже прочно засела в голове.
Отец, видя, что дочь не готова к разговору, попытался взять ситуацию в свои руки:
— Катюша, я понимаю, что это неожиданно, но... Марта — замечательная женщина. Я уверен, вы найдете общий язык.
Катя сжала губы, стараясь не выдать своих эмоций. Она не хотела ссориться с отцом, но и принять эту ситуацию сразу она не могла.
— Пап, — перебила его она, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Ты мог бы хотя бы предупредить меня. Я не против, что ты... что у тебя есть кто-то. Но просто прийти и сказать, что вот теперь она с нами...
Отец вздохнул, виновато потирая затылок.
— Ты права, Кать. Я должен был поговорить с тобой заранее. Но, знаешь, иногда жизнь преподносит сюрпризы. Марта неожиданно приехала, и мы решили не откладывать.
Марта, которая до этого момента молча наблюдала за их диалогом, снова попыталась вмешаться:
— Катья, я понимаю, это нелегко для тебя. Но я хочу, чтобы ты знала — я не собираюсь занимать место твоей мамы. Я просто хочу быть другом для тебя и поддершкой для твоего отца.
Катя посмотрела на нее, даже не пытаясь понять, искренне она говорит или нет, по сути, ей было просто плевать. Все, что она видела, — это чужую женщину, которая теперь будет жить в их доме, спать в комнате ее отца, готовить на их кухне.
— Тебе до мамы очень далеко, — наконец сказала Катя, стараясь сохранить спокойствие. — Давайте... Можете подниматься к себе и трахаться или зачем вы еще там собираетесь жить вместе.
Отец нахмурился, но Марта улыбнулась, делая вид, что просто пропустила сказанное мимо ушей. Катя не ответила на улыбку. Она повернулась и пошла обратно наверх, в свою комнату, чувствуя, как слезы наконец начинают подступать к глазам.
Закрыв дверь, она села на кровать, обхватив голову руками. Ей хотелось кричать, плакать, злиться, хоть это ничего не изменило бы. Жизнь, которую она знала, резко поменялась.
Катя взглянула на фотографию на тумбочке — она с отцом, сделанная несколько лет назад. Они смеялись, обнявшись, и казалось, что ничего не сможет разрушить их связь. Но теперь, глядя на эту фотографию, Катя чувствовала, что тот мир, что она выстроила для себя, трещит по швам.
Она взяла телефон, чтобы написать подруге, но потом передумала. Сейчас она не хотела ни с кем говорить. Ей нужно было время, чтобы осмыслить все, что произошло.
Она лежала на кровати и пыталась просто понять, как и что дальше, может, просто поговорить с отцом. Выслушать его. Шум за дверью привлек ее внимание, сбив с мысли. Катя подошла к двери, прислушалась. Она осторожно открыла дверь и спустилась на кухню. Отец и Марта сидели за столом, пили чай и о чем-то разговаривали. Когда Катя вошла, они оба замолчали и посмотрели на нее.
— Катюша, — начал отец, но Катя перебила его:
— Пап, мне нужно поговорить с тобой. Наедине.
Отец кивнул и встал. Марта, казалось, поняла, что ей здесь не место, и тоже встала.
— Я пойду, разложу свои вещи, — сказала она, улыбнувшись Кате.
Катя не ответила. Она ждала, пока Марта выйдет из кухни, и только тогда села за стол.
— Пап, — начала она, стараясь говорить спокойно. — Я понимаю, что ты... что у тебя есть своя жизнь. И я не против, чтобы ты был счастлив. Но... Может, она пока поживет где-то еще, я даже не против, чтоб ты к ней ездил...
Отец вздохнул и сел напротив нее.
— Катя, ты не права. Я точно не могу ее взять и отправить восвояси. Просто я сам этого не хочу. Марта... Она важна для меня. И я хочу, чтобы ты попробовала принять ее.
Катя сжала губы.
— Просто пусть не лезет ко мне тогда.
— Я понимаю, — сказал отец. — Но дай ей шанс. Дай нам шанс.
Катя посмотрела на него. В его глазах она увидела ту же любовь и заботу, что и всегда.
— Не нам, — тихо сказала она. — Тебе, мне она до лампочки.
Отец нахмурился, но Катя почувствовала, как в ней разгорается злость. И эта злость просто советовала не спешить и придумать, как ее выжить.
Она встала и, не сказав больше ни слова, вышла из кухни.
Прошла неделя с тех пор, как Марта появилась в их доме. Катя напрочь игнорировала ее вторжение в свою жизнь. Она возвела вокруг себя крепость из молчания, избегая Марту, отвечая на ее попытки заговорить односложно или вовсе пропуская их. Отец, видя это, старался не давить на дочь, надеясь, что со временем она сама примет ситуацию. Хотя, по тому, как вела себя Катя, до этого момента было еще очень далеко.
Марта раздражала ее во всем. Она была с ней мила, она готовила, она словно старалась быть везде, и эта милота бесила. Она была такой навязчивой. А еще Катя злилась на отца. Злилась за то, что он привел эту женщину в их дом. Но больше всего она злилась на себя. Что ничего не приходит в голову и приходится просто терпеть эту.
Каждую ночь она слышала их. Стоны, смешки, шепот — все это доносилось из комнаты отца, и Катя не могла от этого отгородиться. Она зарывалась в подушку, надевала наушники и включала музыку, но звуки все равно пробивались. И самое ужасное было то, что она чувствовала, как ее тело реагирует на это. Ей было стыдно, но она не могла отрицать, что эти звуки вызывали в ней странное возбуждение. Как бы ни старалась заглушить, но непроизвольно она прислушивалась, пару раз порываясь просто пойти сказать, чтоб хватит, она застывала у открытой двери, слушая.
Однажды ночью, когда стоны рыжей просто не дали уснуть, словно она специально кричала, желая позлить или ..., Катя не выдержала. Еще полежав какое-то время, она тихо встала с кровати. Дождавшись, пока стоны прекратятся, вышла в коридор и, стараясь не скрипеть полом, подошла к двери комнаты отца. Сердце ее бешено колотилось, а в голове крутилась только одна мысль: «Что я делаю? Это безумие! Нет, не безумие! Я просто зайду и скажу, чтоб заткнулась и трахались потише, заодно и им испорчу всё».
Она приоткрыла дверь, оставив лишь узкую щель, и заглянула внутрь.
Комната была освещена мягким светом ночника. Отец лежал на кровати, вроде как засыпая, а Марты не было рядом с ним. Катя замерла, чувствуя, как сердце начинает биться чаще. Она хотела отойти, но в этот момент услышала тихий шепот за спиной:
