Внимание! Тревога!
Тут порно совсем немного!
========================
Лида.
Ну кто называет свою дочку Лидой? Только фанаты Гайдая. Видимо, её родители таковыми и были.
В общем, Лида.
У смазливой юной девушки на заочной экономике не так-то много траекторий личностного роста. Можно двигаться по профессиональной лестнице, но для этого надо было выбирать вуз получше и отнюдь не заочное отделение. Или надеть юбку покороче и отправляться в большой мир, чтобы найти себе успешного или перспективного мужа. В пользу последнего варианта была типичная стройная двадцатилетняя фигура, смазливое стандартное личико, обрамлённое модной стрижкой, и наивное выражение густо накрашенных глаз, которое мужчины так часто склонны принимать за неопытность.
Против этих качеств не смог устоять комендант штаб-квартиры большой IT-компании Михаил Сергеевич. Ему нужна была стажёрка на ресепшн, и из всех термоядерных проблядей, пришедших на собеседование, он, по его мнению, выбрал самую безобидную. Так Лида стала пять дней в неделю по утрам встречать пару сотен хмурых и нелюдимых программистов и несколько десятков улыбчивых и раздобревших на их эксплуатации управляющих в огромном и пафосном холле претенциозного здания в тихом городском центре.
Работа была непыльная: стой и улыбайся, сиди и улыбайся, говори по телефону и улыбайся. На личные нужды — пять минут в час, плюс обед.
Комендант только отслеживал её пунктуальность и внешний вид. Лида должна была выглядеть каждый день с иголочки, ходить в строгой, но не траурной юбке, светлой блузке и «без особых излишеств» косметики на лице. Как бывший военный, он любил сдержанную красоту и ценил в женщинах, наряду с сиськами, душу и покладистость.
Сразу за ресепшеном с турникетами, дальше по коридору, была соответствующая высокому валовому доходу компании столовая, за стойкой — под рукой всегда чай и кофе. Редкие посетители немного скрашивали Лиде наполненный сообщениями и роликами в телефоне день. По большей части Лиде приходилось встречать всяких курьеров и торговых агентов. Зато она была в курсе, на каком этаже какую предпочитают кухню, и всех тонкостей страховки жизни вместе с приусадебным участком. Она быстро подружилась с девочками из бухгалтерии и девочками из кафетерия. Были ещё девочки-уборщицы, но они не говорили по-русски и постоянно смотрели в пол.
Остальную массу, как мы уже упоминали, составляли всякие обосрыши мужского пола в обносках, нервные дамы за сорок с проблемами в личной жизни, перетянутые капроном и широкими поясами в области предполагаемой талии, и благодушные дядечки на «Порше», с акциями конторы и регулярными астрономическими бонусами. Последние были самые добрые. Они всегда здоровались, спрашивали, как дела, замечали новые блузки и серёжки. Но, по закону подлости, все были женаты и с любовницами. И не мудрено — с такими зарплатами их нужно было законодательно обязывать содержать не меньше десятка женщин Востока с полусотней детей!
Про зарплаты Лиде разболтала подружка из бухгалтерии, Наташка. Когда разговор зашёл про очередного невзрачного дрочера, прошмыгнувшего мимо турникета.
— Боже, им что, денег на одежду не хватает? — протянула Лида, поправляя пилочкой ноготь на среднем пальце, выставив его в интернациональном жесте.
— Да ты что! Он в десять раз больше тебя получает! — Пришедшая как раз поболтать Наташка сделала круглые глаза. Белоснежные белки её так красочно подчёркивали незамутнённую чистоту серой радужки.
Лида, немного поднапрягшись, быстро пересчитала в уме, сколько это будет, и от удивления сложила свои губки плотным полуоткрытым колечком. В середине, если присмотреться, был виден озадаченный розовый язычок:
— Сколько-сколько?! Так много?! Да за что?! — вскрикнула поражённая мировой несправедливостью девушка. — Вот где, Наташа, справедливость?! — Этот прошмыгнувший замухрышка был не старше её, но получал на порядок больше, хотя Лиде деньги были намного нужнее. Одна бесконечная смена офисного прикида чего стоила! — Они не красятся, бельё не покупают, помады дорогие какие! Ходят как бомжи. На что им столько денег?!
— Ну, он же программист! — Глубокомысленно парировала Наташка и высоко подняла выщипанные до состояния чёрточек брови. Глаза её приняли обычную форму, но всё равно она оставалась привлекательной.
В их девичьем словаре слово «программист» было синонимом чего-то загадочно умного и непостижимо обеспеченного. И, надо признать, девицы брачного возраста активно пытались найти среди угрюмых нелюдимых техно-переростков своё простое женское счастье. И старались не дать найти его кому-то раньше их. Для этого они ревностно следили за собой и за конкурентками. Поэтому Наташа держала Лиду недалеко от себя, чтобы рядом с новенькой на приманку тоже словить какую-нибудь не шибко замусоленную рыбёшку.
А клёв-то был!
В первый же день работы Лида ощутила наплыв посетителей на её страничку в соцсетях. Незнакомые парни стучались в друзья, лайкали её школьные фотки и делились тупыми мемами. Она слабо отбивалась от нахлынувшей популярности. И только ближе к вечеру связала это с выходом на новую работу. Убогие зародыши вместо того, чтобы знакомиться лично, лезли и искали её профиль. После чего начинали заигрывать в сообщениях. Ну что за люди?!
С ними Лиде ещё предстояло познакомиться. На рабочем месте могли появляться какие-то снеки или шоколадки, пару раз курьеры притаскивали цветы без всяких записок. В дальнейшем сами герои этих подарков появлялись и, видимо, ждали оваций. Но их не было. Была лишь нервная, напряжённая Лида. Она металась, нервничала, поминутно поправляя макияж, ждала конкретных принцев. Но, встретив несколько таких самодовольных укурков, просто забила на всё. Ведь не может живая девушка быть постоянно в подвешенном состоянии. Это дятлу достаточно выползти со своего рабочего места, доковылять до ресепшена и, роясь в своей грязной башке, шмыгая сопливым носом, предложить девушке сходить «куда-нить». Для девушки же это означало, что ей надо сидеть красивой, не расслабляясь весь день, ожидая, когда же какому-нибудь патлатому надоест смотреть картинки и он захочет живую бабу, потом держать лицо во время самого предложения «погулять», ну и на самом «увлекательном» свидании пытаться разговорить несловоохотливого молодого человека, в глазах которого жёлтыми бельмами стоят заставки порнхаба.
Дрыщи смотрели на неё как заворожённые, молчали и пускали склизкие слюни. Некоторые от смущения начинали пялиться в телефон, лайкая подряд все её фотографии. Кульминацией встречи обычно становилась совместная фотография с руки, типа «смотрите, с какой я тёлкой вживую затусил!». После того как пикча была отправлена на стену, вялый сервер окончательно морозился, так как не знал, что делать с ней дальше.
Ну, то есть в роликах всё выходило гладко: загнул, раздвинул жирные булки, плюнул и вставил; или: развернул, поставил на колени, оттянул губу и вставил за щеку. Но на практике из этой прикинутой гладенькой девочки с чистыми распущенными волосами, чинно сидящей за столиком и насмешливо взирающей на их потуги, сделать влажную стонущую сучку, раздеть и насадить её на свой «огромный хуй», они, как правило, представления не имели.
Лида могла бы им помочь. Но в другой жизни. Тут она играла девушку с серьёзными намерениями. Куда откровенное блядство на данном этапе не входило. Поэтому все свидания кончались бесславным расставанием. Некоторые парни даже боялись предложить прощальный поцелуй. Да и не за что им его было дарить, если честно. Они все относились к ней как к невинной девочке, хрустальной розе, за которой надо два года ухаживать, чтобы она дала поцеловать себя в щёчку. Ей тоже всё такое было в новинку. Лида привыкла совсем к другому. За невинным взглядом скрывался богатый и неоднозначный опыт по части постели. Со школы она входила в большую и дружную компанию, где отказывать корешам было не принято. Она с подругами за несколько лет такой «дружбы» испытала, кажется, все способы секса и перепробовала множество парней во всевозможных комбинациях; так что Лида даже успела определиться с излюбленными вариантами. Ей нравилась кулинария: вафелька и секс в шоколадный глаз.
Чтобы не растрачивать потом и кровью приобретённые навыки, на выходных к ней заезжал торгующий зеленью Артурчик на «шахе» и имел её своим кудрявым чёрным членом как последнюю проблядь на заднем сиденье. Лида жизнерадостно прыгала на стонущих отечественных амортизаторах, отводила душу, заполняя свой ненасытный зад и рот склизкими маленькими армяшечками, но сердце её при этом оставалось совершенно свободным и открытым для настоящей любви.
В глубине души она видела себя на большой белоснежной кухне, сама в белоснежном свитере, соблазнительно подчёркивающем её оголённые загорелые после Эмиратов ноги, в толстых мягких носках, скользящих по мраморным плитам глянцевого пола с кружкой дымящегося какао. Тут же, в гостиной зоне, на белоснежном толстом ковре играли бы вместе её первенец, одетый как куколка, со щенком золотистого ретривера. Лестница, будто парящая в воздухе, на заднем плане вела бы на второй этаж с тремя спальнями, а через витражные окна на заснеженной площадке угадывался на фоне тонированного забора из тёмной термодоски белоснежный личный её «Порше Кайен», на котором она ездит в салон и на фитнес.
Больше ничего лишнего. Муж — на работе, где и должен быть.
Между тем сходившие с ней на свидание и оставшиеся ни с чем недоноски стали в отместку распускать про неё грязные слухи, что она — девственница-недотрога, и сооружать дипфейки с её лицом. Первый же такой снимок, где она восседает жопой на огромном члене негра, был так натурален и похож на их секс с Артурчиком, что она в первый момент не на шутку испугалась. Наташка успокаивала её тем, что все молодые девушки здесь через это уже прошли. Но всё же на сердце у Лиды от этого образовалась рана и подозрение, что «люди что-то знают».
