Оставалось только к нему в гости. Правда Леша пока тоже жил с родителями, только заканчивая строить собственное жилье и рассчитывая полноценно въехать не раньше осени. И это, само собой, не являлось полной свободой. Единственно, у Лехиных папы с мамой было достаточно твердое расписание, позволявшее знать к какому времени пора сваливать или, по крайней мере, заканчивать безобразия. Но улечься на чужой территории по-настоящему в постель, пусть даже в трусах и просто поласкаться, Настя отказывалась категорически.
- А вдруг твои родители раньше времени вернутся. Мы же ни диван заправить, ни себя в порядок привести не успеем.
- Ну дверь-то в комнату закрыта. Они не зайдут, постучат вначале.
- И что? Если не дать им войти, и они не увидят меня поспешно натягивающую штаны и блузку, а тебя лихорадочно запихивающего скомканное белье в шкаф, то ни о чем и не догадаются? А ты представляешь себе, ЧТО именно они смогут о нас вообразить?!
- Я их разочарую в этом, если потребуется.
- А я до той поры со стыда сгорю. Нет, Лешенька, не подставляй меня.
И Лешка уступал, не желая обижать Настю. Это, впрочем, не означало, что их вольные игры не начинались совсем. Просто диванчик, на котором Леша с Настеной сидели в обнимку, пока оставался сложенным. А в остальном … Все объятия и поцелуи рано или поздно перерастают в обнаглевшие лапочки. И, конечно, не в самый первый визит Настены к парню, но спустя совсем недолгое время у сидящей на руках Леши Настенки расстегнули на груди блузку, а ладонь парня без особого стеснения изучила, что там у девушки припрятано за бюстгальтером. Настенка, само собой, поначалу, как и положено, слегка противилась поползновениям парня. Не потому, что была так уж против них, а по привычке не позволять молодым людям излишней вольности. Но предсказуемо сдалась. И даже на следующее свидание явилась вовсе без лифчика под футболкой, оправдываясь тем, что так в случае чего проще приводить себя в порядок.
То, что при этом проще и раздевать во внимание как бы не принималось, но ничего удивительного не было в том, что в скором времени футболочка превратилась в шарфик на шее, а вскоре Настенку и окончательно избавили от нее, обнажив до пояса. И впервые в Настиной жизни так свободно и открыто ласкали небольшие остренькие холмики ее груди, целовали тоненькие обнаженные плечики и шею, дразнили губами коричневые кнопочки ее сосков, спускаясь поцелуями по плоскому животику аж до самого пояса брючек.
Непривычная к такой вольной игре Настя сперва напрягалась от прикосновений парня, даже порой придерживая руки Лешки. Но потихоньку расслабилась, сдаваясь «на милость победителя» и, закрыв глаза, откровенно плыла на волнах Лешиной ласки, улетая от кружащих голову поцелуев, от вольной смелости нежных прикосновений ладоней и губ парня. Выражение «оказаться в опытных руках» впервые, хоть и отчасти, приоткрыло девчонке свой смысл. В даруемом ее телу эротической неге не было ни излишней поспешности, ни скрываемой за ненужной наглостью неуверенности прежних ухажеров. Чувственные, трепетные, волнующие Настю прикосновения несли лишь нежность и теплоту влюбленности. Маня за собой и слегка приоткрывая занавес еще только предстоящей им настоящей любовной игры.
Так «далеко», пожалуй, Настену еще никогда не заманивали. Особенно в те моменты, когда поцелуи, скользя вниз по животику, достигали уже пояса брюк, подбираясь к тому, что скрыто под ними. Но тут Настенка, невзирая на всю эйфорию, была начеку, не разрешив Лешке даже попытаться раздеть ее дальше. Хорошего помаленьку. И так много позволила. Кроме того, Настя чувствовала, что после Лешиных ласк в трусах становится несколько влажно, и не без оснований подозревала, что стоит снять с нее брюки, как глазам парня явится красивое мокрое пятнышко спереди. Только этого не хватало!
В общем, в первый раз ниже пояса игра не опустилась, но Настенке, если честно, за глаза хватило и того, что досталось. Она даже дома помимо воли краснела, вспоминая скользящие по ней Лешины руки и губы. Хорошо еще родители на это как-то не обратили внимания. А уж вечером, стоило ей забраться под одеяло, ручонка тут же сама собой к киске нырнула. Вообще-то Настя не была поклонницей мастурбации и очень редко играла сама с собой, не всегда даже доводя дело до финиша. Но сегодня она, чуть погладив себя поверх трусиков, решительно сдернула их и, задрав подол ночнушки, заскользила пальчиками вдоль своей жемчужной раковины, размазывая по ее плотно сомкнутым створочкам капельки сочащегося наружу сока желания и дразня возбужденный бугорок клитора.
Мелькающие в глазах картинки ее сегодняшней «постельной» сцены сменялись легкими разбегающимися вверх от низа живота приятными волнами ожидания наслаждения и, наконец, завершились сладкой судорогой наступившего оргазма, от которой в глазах погас свет, а ножки сами собой стиснули прижатую к киске ладонь.
- Ну и что с того, что Леша меня поласкал? – Оправдывалась она перед собой, вернувшись из душа и снова нырнув в кроватку. – И разве плохо, что мне это понравилось? Должна же я своему парню что-то позволять. В разумных пределах.
Звучало убедительно. За исключением того, что границы дозволенного по мере увлеченности взаимными ласками постепенно расширялись. Но ведь об этом до определенного момента можно и не думать. И вот уже молния на брюках Насти перестала быть настолько табу, и какого цвета на девушке трусики Леша уже увидел. А тут еще весеннее тепло, не иначе как договорившись с Лешей постепенно разрушать Настины «бастионы» целомудрия, постепенно перешло в летнюю жару, заставив сменить брюки так надежно прятавшие все интересное от глаз и рук парня на куда более открытые юбку или платье.
А вы же сами понимаете, когда у девчонки из-под юбки голые колени торчат, любой уважающий себя кавалер их хоть раз да погладит. Даже если руку потом спихнут. А Лешкину шаловливую лапку никто не отпихивал. По крайней мере, всерьез. Ну и он, конечно, не только по коленкам, а и по ляжкам прошелся, сначала просто ныряя под подол, а потом и вовсе поднимая вверх юбку так, что она уже и трусов не прикрывала. А потом нахальные пальцы парня чуть сдвигали в сторону тонкую светлую ткань, добираясь до самого интересного, и легонько скользили вдоль плотно запертых створочек Настенкиной жемчужной раковины, понемногу увлажняясь соком желания девушки. А на смену им приходили ласковые губы парня, целующие сначала ножки Насти, а потом ее еще нераскрытую красоту. А потом начиналась борьба.
- Леша, только не раздевай меня совсем. Не снимай трусы. Ну, пожалуйста.
- Ну чего ты опять боишься? – Смеялся Лешка, целуя плотно стиснувшую коленки девчонку.
- Да все того же. Вернется сейчас кто-нибудь из твоих, а я тут голая лежу. Стыда не оберешься. – Настена ловила уже засунутые под резиночку трусиков пальцы парня, пытаясь извлечь их наружу. – Леш, ну не надо.
- Мы их совсем ненадолго снимем, чтобы тебя как следует там поцеловать, и все вернем на место.
Настя сдавалась. Узенький треугольничек ткани съезжал вниз, открывая маленький кустик светлых волос на лобке, губы Лешки прикасались к нему и спускались ниже. Туда, где между слегка раздвинутыми ножками виднелась плотно запечатанная дверца в девичью тайну. А затем поцелуи сменялись дразнящим девочку язычком парня. Настенка полулежала на диванчике, закрыв глаза, а кончик языка Леши раз за разом проходил по дорожке вдоль складочек ее киски, чуть раздвигая их, и, заканчивая свой путь, прижимался к бугорку клитора, заставляя Настенку коротко и прерывисто охнуть. Губы парня, ненадолго сменяя вид ласки, целовали увлажненную желанием девичью красу и ножки девушки, пальцы Лешки вновь легонечко скользили вдоль нежных складочек, спускаясь вниз и вновь поднимаясь на лобок, украшали треугольничек светлых волос клейкими паутинками Настиного сока. И снова проворный язычок парня дорожка за дорожкой прокладывал путь к Настениному источнику наслаждения. А затем следовал тихий писк сдерживающей себя Настенки, вздрагивающие ножки сжимались в сладкой судороге удовольствия. А потом Настя, открыв глаза, целовала хранящие вкус ее сока Лешкины губы.
- Лешка, вредина! Я опять лежу вся мокрая. Как теперь трусы надену?
- В ванную отнести?
- Я бы с тобой, может, и в баню пошла. А твоим родителям я еще не настолько своя, чтобы у вас в доме ванну принимать.
- Да они и знать не будут, им еще рано домой.
- А вдруг появятся в самый ненужный момент? Ты салфетки, которые я просила, купил?
- Само собой.
Настенке выдавались салфетки, Лешку отворачивали изучать узоры на обоях. Девчонка приводила себя в порядок, а затем торопливо натягивала трусы и одергивала юбку, обещая, что больше не позволит Леше так хулиганить. Но все, конечно, повторялось, хотя и не слишком часто. Все-таки лето, и время в основном не дома, а на улице проводишь, гуляя в парке или болтаясь на пляже, где, как известно, люди кругом и особо с приставаниями не разгуляешься. Тем не менее, изредка Настенка к парню в гости все же заглядывала, правда, не позволяя пока ни Лешке, ни себе заходить дальше уже установленных границ.
- Кстати о бане, куда ты, помнится, допускала возможность со мной пойти. – Напомнил Насте как-то Лешка. – Тут наши в субботу в сауну собралась. Хочешь со мной?
Под нашими подразумевалась компания Лешкиных приятелей. Настя про нее знала пока в основном понаслышке. Начавшаяся со школьной дружбы нескольких парней тесная поначалу компашка прирастала по мере взросления новыми друзьями, женами, подругами жен, друзьями подруг и в полном составе насчитывала под два десятка человек. Все вместе они, правда, редко собирались. В основном выезжая на природу отдохнуть и искупаться где-нибудь подальше от суеты общих пляжей. Но с десяток желающих расслабиться после рабочей недели, наверное, наберется. И отчего бы ей не пойти тоже. Все равно когда-то нужно начинать со всеми знакомиться, а то она пока всего двоих знает. С Мариной и Сашей как-то раз вместе в театре были.
