Гомосексуалы: Порно рассказы

Парень однажды взял член в рот, а репутация осталась на всю жизнь. Мало того, ему так понравилось, что теперь хочется еще и еще!

Парень, работая грузчиком на складе находит ящик с множеством латексной одежды, приспособлений для бондажа и многое другое вдобавок начальник сказал избавиться от этих вещей. Парень не выдерживает и забирает все эти вещи домой и решает испытать на себе все эти вещи, надев несколько слоёв резины и вонзив пробку в задницу он подключает вибраторы и связывает себя в этом положении. Что же его ждёт?

«Будущие солдаты, толкая друг друга, исчезают в дверях казармы, - словно живое существо, казарма стремительно всасывает в своё чрево молодое пополнение, так что буквально через минуту перед сходом в казарму не остаётся никого.»

«или - нет! давай лучше прикинемся-приколемся... знаешь - кем? скаченными килобайтами, что застыли-замерли на чьих-то бессонных мониторах, - запечатлённые в миг соития - в момент сладострастного совокупления - мы, симпатичные пацаны, трахающие друг друга в юные попки, будем будить в душах смотрящих на нас неистребимое желание делать то же... да-да, то же самое! - и смотрящие, тиская в кулаках напряженные члены, будут воображать себя на нашем месте и, сладострастно содрогаясь от нарастающего удовольствия, будут тихо мечтать о чём-то подобном, - слушай, давай... давай прикинемся фотомоделями, беззаботно и весело позирующими для голубых порносайтов... о, да у тебя уже стоит! и такой твёрдый... блин, как кремень! и размер ничего... оснащен ты, однако, прилично! господи, да не щупаю я тебя, не лапаю! ну, скользнула моя рука вперёд, скользнула - и что с того? подумаешь, запретная зона... ты еще знак прицепи, что запретная зона... или - шлагбаум на брюки приделай, - вот смеху-то будет! у меня, кстати, тоже стоит... нет, не шлагбаум стоит - не смеши, - хуй у меня стоит... да нормально всё это, нормально! ненормально будет, когда он не встанет... кстати: ты измерял? что значит, "в смысле"? без всякого смысла, - линейкой когда-нибудь измерял, на сколько сантиметров твой агрегат в боевом состоянии тянет... нет? и даже мысли такие в голову не приходили? ну, ты даёшь... у тебя что - не было в детстве нормальных друзей? были? и чем же вы, интересно, занимались - чем, взрослея, интересовались? в шашки играли? н-да... потому тебе и вспомнить нечего, что нечего вспоминать; а мы в детстве измеряли - сравнивали, у кого больше... что значит - "зачем"? во-первых, интересно было... а во-вторых, игра у нас в детстве была такая: у кого писюн больше - тот, значит, круче, и не просто круче, а тот - "мужчина", и он - в роли мужчины - сверху... ну-да, кто-то сверху, а кто-то снизу, - я же говорю, что игра у нас в детстве была такая - детская игра "в папу-маму": друг друга мы, пацаны, типа трахали... почему "типа"? а потому что друг другу не засовывали, один в другого не проникали - не по-настоящему, то есть, всё это было... так, баловство! конечно, приятно... еще как приятно! - ёрзая друг по другу, тёрлись друг о друга писюнами... конечно, кончали! еще как кончали... а чего ты, собственно, удивляешься? - многие в детстве так играют, и удивительного в этом ничего нет... где находился в таких играх я? а это - смотря с кем! у одноклассника Толика, к примеру, писюн был чуть больше, чем у меня, и с Толиком, когда мы шли после школы к нему домой, я выступал "в роли женщины": мы приспускали брюки, я ложился на живот, он на меня ложился сверху и, обнимая меня за плечи, судорожно сжимая свою голую попку, с сопением ёрзал, елозил по мне - тёрся своим напряженно торчащим члеником о мои пацанячие булочки... нет, я же сказал, что всё это было по-детски, и в попу, в очечко то есть, он мне не всовывал - на это ума у нас ещё не хватало... а у Игоря и у Жеки - у обоих - писюнчики были чуть поменьше моего, и об их упругие попки своим писюном тёрся я... ну, и Толик, конечно, тоже... тоже тёрся, - я "ебал" Игоря и Жеку, а Толик "ебал" нас троих; а когда приходил Серёга, то "в роли женщины" запросто мог оказаться уже сам Толик, а не только Игорь, Жека или я, - писюн у Серёги был больше всех... кроме того, у Серёги уже росли вокруг писюна - у основания - длинные черные волосы, и кустик чёрных курчавых волос уже был над писюном - на лобке, и - когда Серёга, с сопением елозя и содрогаясь, кончал, на моём теле всегда оказывалась его клейкая горячая влага... нет, в жопу он мне не всовывал; хотя, нет - вру, - однажды, когда мы - я и Серёга - были вдвоём, Серёга попытался мне вставить по-настоящему, но у нас ничего из этого не получилось: мне было больно, и я от такого новшества категорически отказался... да, отказался; а мог бы и согласиться - потерпеть немного... что - моя рука? у тебя в трусах? и в самом деле... ну, не знаю, как она там оказалась! блин, это не рука, а какая-то Мата Хари - везде пролезет... да откуда ж я могу знать, как моя озябшая рука оказалась в твоих жаром пышущих плавках-трусиках? говорю тебе: Мата Хари... и ничего я тебе не дрочу, - не выдумывай! говорю тебе: не выдумывай, - не дрочу я тебе твоего пацана... и не поддрачиваю, - стой спокойно... ну, в трусах моя рука, в трусах, и - что теперь? вытаскивать её, что ли? пусть уже будет там... да ладно тебе! не обкончаешься... а я говорю: не обкончаешься! и вообще... ничего плохого моя рука тебе не сделает - пусть она будет там, где есть... типа - с визитом дружбы... ох, какой ты несговорчивый! ну, хочешь... хочешь - засунь свою руку в трусы мне тоже... ну-да, в трусы, - а что здесь такого? ни засады, ни капкана там нет... говорю тебе: не бойся - засовывай! ну, смелее... вот так! чувствуешь, какой он горячий? губы можно обжечь... что значит - на что я намекаю? ни на что я не намекаю, - стой... а тебе что - послышался намёк? ишь ты! какое у тебя игривое воображение...»

Вот, наконец, и настал тот день, когда главному герою рассказа его любимый должен вскрыть попку. Как же это волнительно и непривычно! Парень одновременно волнуется и предвкушает сладкое наслаждение.

Вчера главному герою распечатали задницу. Сегодня на очереди стоит его рот. Интересная тенденция! Что же парня ждет завтра?

«Лешка не мог понять, почему он позволил этому случиться, но все, чего он сейчас хотел - это любить этого человека.»

«Он массирует моё анальное отверстие. Голова кругом. Я ничего уже не соображаю. "Трахни меня!". Он одевает презерватив. А я в это время всё время повторяю - "Трахни меня, как шлюху!" Крыши совсем нет. Он входит. Сначала тихо. Раздвигает ягодицы руками. Затем сильнее. Толчёк. Боль. Терпимо. Он аккуратен. Входит не сразу. Ещё толчёк. Боль. Уже слабее. Тогда он начиает двигать. Я не знаю с чем это сравнить. Я кричу. Боль. Удовольствие. Я тут он начинает кончать. Я чувствую, как его член запульсировал. Что-то тёплое внутри... Лежим отдыхаем, пьём вино... И тут я встаю, одеваюсь и ухожу, как и положено шлюхе. Он просит дать свой телефон.»

«Он заходит. Раздевается, пока только верхнюю одежду. Проходим в комнату. Рассматриваем друг друга. Он действительно не высок, ростом с меня. Достаточно стройный, но совсем не качок. Брюнет, большие глаза, легкая небритость. Опускаю глаза ниже - в паху есть, на что посмотреть даже через джинсы. Так вот как выглядят геи. Всё таки есть в нем что-то "нетрадиционное", даже чуть-чуть манерное.»

Герой рассказа почувствовал в себе настоящую женщину. теперь он уже думает о себе как о женщине. Путь назад отрезан полностью!

Герой рассказа работает электриком, но иногда и приторговывает своей задницей, если клиент ему сильно понравится.

Встретил как-то раз вчерашний студент в здании суда своего преподавателя, уважаемого многими судью. Парень не просто поздоровался со своим наставником, а хорошенько унизил его в кабинке туалета.

Оба парня, вроде как, и не геи на первый взгляд. Но зачем один из них сидит в машине другого и сосет его член? Неужели больше заняться нечем?

Поручили нашему герою приглядывать за двумя парнями-практикантами. Кто ж знал, что они такие закоренелые геи? Теперь придется тоже участвовать в их постельных игрищах.

«Поэтому я позвал Тебя. Чтобы прекратить это добровольное насилие над ним, и над собой тоже, и над всеми мальчишками, которые приходят ко мне почти каждый вечер. И Ты помог мне. И помогаешь... Только с каждым разом я нуждаюсь в Тебе все больше и больше...А влияние Твое становиться все меньше и меньше...И скоро Ты не сможешь больше помогать мне. Что тогда? Искать замену? А потом другую замену, а после - другую?»

«Я проговорил хриплым от ненависти и бешенства голосом: "Не смей называть меня девочкой" после чего начал избивать его с тупой жестокостью, не обращая внимания на его вопли. Когда я устал от этого, я молча перевернул его на живот и резким, сильным движением пропихнул горлышко бутылки в его жопу. От ужасной боли он сначала взвыл а потом начал угрожать мне, он ругался, боже, как он ругался...он кричал, что убьет и закопает меня, кричал что сделает мою жизнь невыносимой, кричал что посадит в колонию и еще много чего...но разве я мог остановиться? Бутылка была уже почти наполовину в его жопе, когда я решил сделать его боль еще сильнее. Оставив его с окровавленным анусом, я сходил на кухню за солонкой, перечницей и ножом. Я не думал о последствиях, я думал лишь о мести. Вытащив бутылку из его развороченной задницы, я всыпал туда половину солонки. Отчим взвыл так, что задрожали стекла, потом он опять начал бешено ругаться. Взяв нож, я нисколько не дрожа и не жалея его, вырезал у него на спине слово "ПИДОР" после чего присыпав это слово солью и перцем...он не прекращал кричать, выть и извиваться от ужасной боли. Но и этого мне показалось мало...я снял штаны м нассал на него, обоссал его с ног до головы (ведь я перед этим выпил целую бутылку шампанского), потом присел и насрал ему на спину, сопровождая действо ужасными словами уже с моей стороны...на земле нет таких жесточайших и циничных слов, которые я ему не высказал в эти минуты...он уже не кричал, на его лице ясно читался панический ужас, он уже считал себя наполовину мертвым, ибо думал, что я лишу его жизни.»

«Даже вздрогнул, Тим подошел неслышно и обнял меня. Наклонился - и наши губы встретились. Не отрывая от его губ свои, нашел на ощупь пепельницу, загасил окурок и обнял его.»

«- Нет, я хочу сказать только, что те, кто прожил жизнь и не разу не имел секса с противоположным полом, просто не имел такой возможности, а если имел, то глупо ею не воспользовался. Ведь пойми, 70-80% так называемых натуралов дико с ужасом представляют себе секс с парнем не потому, что им это противно, а потому, что они подсознательно боятся, что о них могут подумать, что они голубые! Нет! Они не пидоры! И не позволят себе даже и мысли единой об этом, фу! Фу! Вот так и ты, хотя я рад, что ты спросил об этом, значит, в правильном направлении движешься. Но вообще-то это дело каждого. Это моя философия, которая пришла ко мне не вот так сразу. Я ее вымучил в себе, выстрадал. Зато теперь мне очень легко жить.»

Герой рассказа теперь не только внутренне, но и внешне стал больше походить на девушку. Кто догадается что раньше она была мужиком?

Парень открыто преподносит свою гомосексуальность и на это у него есть четкое объяснение. Хотите послушать?

Лёша привык прятать свои желания за маской скромности, но в один вечер все вышло из-под контроля. В клубе, полном любопытных взглядов и оглушающей музыки, он оказался в центре внимания, разжигая в своём друге Владе ревность и неуверенность. То, что началось как празднование, обернулось бурей эмоций, в которой вспыхнули запретные чувства. А дома, за закрытыми дверями, всплеск страсти и гнева превратился в момент истины. Границы были стерты, маски сброшены. Но сможет ли их связь выдержать правду, которая вышла на поверхность?

Зависимость есть у каждого. Кейси был зависим от мужчины, который врывался в его жизнь не спрашивая, руша все что парень построил всего отсутствие. Сможет ли он избавится от этой зависимости, когда поймет, что потерял свою любовь...

«Как мне было скучно и одиноко в тот день. Маленький скан дальчик накануне с моим бой-фрэндом, очередная нервомотка на ковре у начальника. Ничего не предвещало хорошего и на этот вечер. Я ехал в своем опельке после нудного рабочего дня на тренировку в грязный, пропитанный потом, тренажерный зал отбывать еще одну трудовую повинность. Все таки принадлежность к сексуальному меньшенству заставляет меня быть, что называется, в форме.»

«При чтении советую слушать "Этюд Ля бемоль мажор" Шопена.»

«А вообще то я сам виноват. Ты же предупреждал меня, говорил, что когда нибудь это кончится. Как ты ловко подметил... я резко отличаюсь от всех твоих пацанов. Только не тем, чем я хотел бы отличаться. - Всегда Ты содержал своих малышей, а здесь наоборот...Смешно аж... И мы смеялись... Да на кой черт мне нужны были твои деньги! У меня их и так хватает... И на тебя хватало и на многое другое... Ты мне дал то, чего у меня никогда не было и не измерить это деньгами. Я не знаю, понимаешь ли ты сам, что сделал для меня, что дал мне.»

«Он случайно застал меня, когда я переоделся. Неожиданно подошел и прижался ко мне сзади. Я вскрикиваю от неожиданности - какой ужас: меня застал мужчина, когда я в таком виде. Он поворачивает меня лицом и начинает целовать шею, уши. Я как могу отстраняюсь, пытаюсь вырваться, но он крепко сжимает меня. Его руки гладят мою попку, опускаются ниже, нащупывают кружевную резинку чулок, а затем и то, что между моих ног. У меня дыхание перехватило, но моего гостя не смутила такая находка. Он старается поцеловать меня в губы, его руки поглаживают мои ножки, обтянутые красивыми чулками и мне это очень нравится, хотя я и продолжаю по инерции сопротивляться. Он начинает шептать ласковые слова, называет меня "нежной девочкой", "прелестью" - тут я окончательно сдался. Стал потихоньку отвечать на поцелуи. И вот я в красивом женском одеянии наслаждаюсь мужскими поцелуями и ласками (а как он восхитительно меня целовал). Я понимаю, что одними поцелуйчиками дело не ограничится, и он захочет, чтобы я стал его "девочкой" полностью. Он берет меня за руку и ведет к кровати. Я сажусь, ложу ногу на ногу и коротенький халатик не может скрыть полоску тела над резинкой чулок. Говорят, мужчин очень возбуждает именно контраст тела и чулочек. И я вижу, что мой мальчик впился взглядом именно в это место. Тут я кокетливо приподнял краешек халата, что произвело нужный эффект. Он стал торопливо снимать с себя одежду: майку, джинсы, а потом, глядя мне в глаза, снял и трусики. Все стало ясно и никакие объяснения (ах, я случайно оказался в белье, ах, я не специально отвечал на поцелуи и ласки) не смогут предотвратить его интимных отношений со мной. Да я и не думал об этом. Мой взгляд и мысли были прикованы к его члену. Наконец-то я смогу взять в ротик возбужденный мужской член, поцеловать его, обхватить губами головку. Почувствовать, как он прикасается к моему нёбу, как яички прижимаются к подбородку, а его волосы на лобке щекочут мой нос. Он прочитал всё это в моем взгляде и подошел к кровати. Его пенис как раз оказался перед моим лицом, я почувствовал исходящий от него запах. Мне показался он самым приятным ароматом.»

«Хуй мулата увеличился, побагровел, полностью обнажив блестящую головку. Охранник застонал и с шипением выпуская воздух сквозь зубы, наподдал бедрами, загоняя свой член почти мне в горло. Я было ткнулся, чтобы вытолкнуть его, уперся в головку языком и почти вытиснул ее, как мулат снова наподдал и загнал ее вглубь, затем снова, и снова, и снова:»

«Пришли, разделись. Зашли в парную. Да, уже не парилка, но еще пока нормально, попариться можно слегка. Стали мыться. Не выдержал, посмотрел на него, а он до сих пор хорош, хоть и тридцать уже, такой же худой, тело молодое, поджарое. Блядь, как же я его хочу. Отвернулся. Да не отворачивайся уже, видел все равно уже, что член твой не совсем спокойный. Видимо, предчувствует. Сереж. Что? А ты меня вообще-то вспоминаешь? А что? Ну, как, я тебя часто вспоминаю, особенно, наши старые дни. Ну да. Весело было. Давай, я тебе спинку потру? Не надо. Да ладно, че ты? Я сам. Ну, как хочешь. Подошел к нему вплотную. Дим, не надо. Почему? Если ты не хочешь, почему тогда не сказал, чтобы я не приезжал? А? Просто хотел тебя увидеть. И я тоже. И не только увидеть. Все, я в тазике сижу и отсюда не вылезу. Ну и сиди. Кто тебе мешает? Я и так все сделаю. Нет. Почему? Окна. Что? Окна. А, сейчас, сейчас. Взял одно полотенце, зацепил его за гвоздики по краям рамы. Второе повесил на другое окно. Ну, все, теперь ты спокоен? Дверь закрой. Ты что думаешь, Катька к нам войти может, когда ты здесь не один? Все равно. Ладно. Пошел. Закрыл на щеколду. Ну, вот, теперь все. Может, не надо, Дим. Тише, все будет хорошо. Сел на лавочку под ним. Нагнулся. Вот он, мой друг, целый год по нему скучал. Взял член в руку, он уже стоял. Хорош. Первый раз я его видел при свете. Красив. См 16-17, наверное, не толстый, не тонкий, средних размеров. Взял его в рот и стал сосать. Сережка закрыл глаза, голову запрокинул и сидит, кайфует. Вот так, раз, вниз, два, вверх, раз, вниз, два, вверх. Жаль до попки не достать, а то бы пальчиком ему там поласкал. Ну, славу богу, хоть не притворяется теперь, что ему все равно. Даже вроде постанывает. А может тогда... Вставай, Сереж. Чего это? Ну, встань, пожалуйста. Встал. Я сел на корточки. Снова взял в рот. Обхватил его руками за талию и начал двигать его на себя, от себя, на себя, от себя. Проникся. Через пару движений мне уже не надо было им руководить, сам стал двигаться. Раз-два, раз-два. Но я не хотел, чтобы он кончал сейчас. У меня были другие планы. Я встал. Взял его за руку. Подошел к лавке и повернулся к нему спиной. Взял мыло с полки, намыл себе руку и смазал себе дырочку. Сереж, возьми меня. Он стоит. Сереж, ну, пожалуйста. Давай. Смотрит на меня. Вижу, что пытается бороться. С одной стороны, нельзя это, неправильно, а с другой стороны, вижу, что хочет. Наконец, решился. Я нагнулся и уперся руками в лавку. Он подошел сзади и стал пристраиваться. Я вытянул руку назад и старался помочь ему, взял его член в руку и направил в себя. Он надавил. Ай, вошел. Так. Теперь давай, двигайся. Он начал движения. Сначала потихоньку, потом полностью вошел в меня. Как ни странно, но боли в этот раз я почти не чувствовал. Было только чувство заполненности. И счастья. Что он снова во мне, что я добился опять своего! Ну, давай же, давай, двигайся. Раз-два, раз-два. Он стал убыстряться. Быстрее, быстрее, я не выдержал, стал стонать. Слышу, он тоже постанывает. Еще быстрее, еще быстрее. Меня больше нет, я где-то растворился. Какое же это великолепное чувство, ощущать в себе частичку самого дорогого и любимого человека! Уф. Все, кончил. Вышел. Сел на лавочку. Я тоже. У меня по ногам течет сперма. ЕГО сперма. Взял в руку свой член, два три движения и я кончил. Он взял ковш и стал поливаться. Помыл член, ополоснулся. Молчит, нахмурился. Я подошел к нему. Спасибо, Сереж, я так счастлив. Да пошел ты! Ты чего? Да ничего. Кто тебя просил? Но я же люблю тебя, Сережа! А я тебя ненавижу, ненавижу, понял? Ты мне всю жизнь поломал! Только все приходит в норму, и тут появляешься ты и все портишь! Ты понимаешь, что не может у нас ничего быть, не может! У меня семья, жена, ребенок и меня все устраивает. Я их никогда не брошу. Блядь, что я говорю. Я вообще не принимаю этих отношений. Я не голубой, понял? Я тебя не обвиняю, это твоя жизнь и ты можешь жить, как хочешь. Хочешь спать с мужиками, ради бога. Мое отношение к тебе не изменится. Но я никогда не смогу быть с тобой. Быть с тобой постоянно. Пауза. Тишина. Долгая тишина. Другими словами, Сереж, ты хотел сказать, что можешь быть со мной только иногда, изредка? Смотрю в глаза, попался. Не цепляйся к словам, Дим. Я хотел сказать, что это не правильно, мы больше никогда не должны этого делать. Ты понял? Понял. Только не очень. Я же вижу, ты тоже этого хочешь. Зачем ты скрываешь это от меня, а главное, от себя. Ну, признайся, не бойся. Меня устроит, если мы хотя бы иногда будем с тобой встречаться. Хоть раз в месяц. Хоть раз в полгода. Но я должен знать, что это будет. Тогда мне будет, зачем жить, и я буду ждать. Ну, все, хватит, поговорили. Он ушел в предбанник. Когда я вышел, он уже оделся и ушел.»

«До дома мы шли молча, но войдя в лифт начали целоваться, и как входили, как ложились в постель, я уже плохо помню, я чувствовал себя на седьмом небе, все было просто нереально, Артур был сама нежность и забота. Я был в диком восторге, наконец полностью познав все прелести гейского секса.»

Геи тоже любят подчиняться. Перед нами как раз один такой экземпляр, который прямо сейчас светит голой задницей перед своим Хозяином.